Форум
БороФорум
Форум г.Боровичи
Такси
Такси
Цветы 24ч.
Текущее время: Пт мар 29, 2024 17:54


Часовой пояс: UTC + 3 часа




Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 482 ]  На страницу Пред.  1 ... 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30 ... 33  След.
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: Re: Истории.
СообщениеДобавлено: Ср июн 28, 2017 17:11 
Не в сети
ментенышь
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пт янв 16, 2009 00:21
Сообщений: 12211
Карма: 1476
Цитата:
ЗОМБИ-АПОКАЛИПСИС НА ТИХООКЕАНСКОМ ФРОНТЕ

Из книги "Portable Flame Thrower Operations in WWII"

"7-я пехотная дивизия докладывает о следующем необычном использовании огнеметов в ходе битвы за Дагами, 29 октября (1944 год, о. Лусон). 3-й батальон, 17-й RCT наступал справа от дороги и занял кладбище к югу от г. Дагами не встретив сопротивления. Территорию покрывали травяные заросли высотой от семи до десяти футов, а само кладбище состояло из старых каменных гробниц в испанском стиле, стоящих прямо на землю. Когда рота L вошла на территорию кладбища, рота I заняла позиции для ночлега справа (на восток) от кладбища. Подразделения роты L прошли через кладбище, рота I также вышла на позиции без происшествий. Первый взвод роты L выдвинулся за ротным авангардом и прочесал кустарник, также не встретив противника. Как только этот взвод пересек идущую с запада на восток дорогу, которая разделяла кладбище пополам, одна из могильных плит опрокинулась, открывая могилу с четырьмя японскими пехотинцами внутри, вооруженными винтовками и американским BAR. Их немедленно обстреляли из стрелкового оружия, однако японцы не прекратили огня до тех пор, пока их не выжгли огнеметом. В течение нескольких секунд после этого взвод попал под сосредоточенный огонь противника со всех направлений и понес потери. Были организованы мелкие «команды зачистки» для прочесывания кладбища и уничтожения противника.

Рота K, ранее следовавшая за ротой I, развернула свои взводы непосредственно за позициями роты L. Она также достигла дороги без инцидентов, но вступив в заросли, попала под сильный огонь из каменных гробниц. Противник убрал захороненные тела, проделал в камне небольшие отверстия и теперь использовал гробницы как индивидуальные огневые позиции. Командир роты K отвел свое подразделение обратно к кладбищенской дороге, перегруппировался и атаковал через кладбище плечом-к-плечу со своими людьми, расчищая дорогу для батареи из шести огнеметов, выжигавших и выкуривавших противника."

_________________
Чем дальше общество отдаляется от правды, тем больше оно ненавидит тех, кто её говорит.


Вернуться наверх
 Профиль  
 
В сети
помоги форуму
посмотри рекламу
Яндекс.Директ
 Заголовок сообщения: Re: Истории.
СообщениеДобавлено: Вт июл 04, 2017 14:47 
Не в сети
ментенышь
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пт янв 16, 2009 00:21
Сообщений: 12211
Карма: 1476
Цитата:
Даниил Иванович Хармс: «Пусть меня расстреляют; но форму я не одену»

Вера Кетлинская, которая возглавляла в блокаду ленинградскую писательскую организацию, рассказывала, что ей в начале войны приходилось несколько раз удостоверять личность Хармса, которого подозрительные граждане принимали из-за его странного вида и одежды за немецкого шпиона (гольфы, монокль в глазу, необычная шляпа, «цепочка с массой загадочных брелоков вплоть до черепа с костями»).

23 августа 1941 года Даниил Хармс был арестован НКВД во второй раз за распространение в своём окружении «клеветнических и пораженческих настроений». В первый его арестовали в 1931 году по обвинению в участии в «антисоветской группе писателей», лагерь заменили ссылкой. В постановлении на арест приводятся слова, сказанные Хармсом:

«Советский Союз проиграл войну в первый же день, Ленинград теперь либо будет осажден или умрет голодной смертью, либо разбомбят, не оставив камня на камне… Весь этот пролетариат необходимо уничтожить, а если же мне дадут мобилизационный листок, я дам в морду командиру, пусть меня расстреляют; но форму я не одену и в советских войсках служить не буду, не желаю быть таким дерьмом. Если меня заставят стрелять из пулемёта с чердаков во время уличных боев с немцами, то я буду стрелять не в немцев, а в них из этого же пулемёта».

Военный трибунал определил «по тяжести совершённого преступления» содержать его в психиатрической больнице. Даниил Хармс умер от голода 2 февраля 1942 года в отделении психиатрии тюремной больницы «Крестов».

_________________
Чем дальше общество отдаляется от правды, тем больше оно ненавидит тех, кто её говорит.


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Истории.
СообщениеДобавлено: Ср июл 05, 2017 07:36 
Не в сети
Гражданин
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Вс апр 16, 2006 19:03
Сообщений: 9849
Карма: 1170
бомж писал(а):
Цитата:
Даниил Иванович Хармс: «Пусть меня расстреляют; но форму я не одену»

Вера Кетлинская, которая возглавляла в блокаду ленинградскую писательскую организацию, рассказывала, что ей в начале войны приходилось несколько раз удостоверять личность Хармса, которого подозрительные граждане принимали из-за его странного вида и одежды за немецкого шпиона (гольфы, монокль в глазу, необычная шляпа, «цепочка с массой загадочных брелоков вплоть до черепа с костями»).

23 августа 1941 года Даниил Хармс был арестован НКВД во второй раз за распространение в своём окружении «клеветнических и пораженческих настроений». В первый его арестовали в 1931 году по обвинению в участии в «антисоветской группе писателей», лагерь заменили ссылкой. В постановлении на арест приводятся слова, сказанные Хармсом:

«Советский Союз проиграл войну в первый же день, Ленинград теперь либо будет осажден или умрет голодной смертью, либо разбомбят, не оставив камня на камне… Весь этот пролетариат необходимо уничтожить, а если же мне дадут мобилизационный листок, я дам в морду командиру, пусть меня расстреляют; но форму я не одену и в советских войсках служить не буду, не желаю быть таким дерьмом. Если меня заставят стрелять из пулемёта с чердаков во время уличных боев с немцами, то я буду стрелять не в немцев, а в них из этого же пулемёта».

Военный трибунал определил «по тяжести совершённого преступления» содержать его в психиатрической больнице. Даниил Хармс умер от голода 2 февраля 1942 года в отделении психиатрии тюремной больницы «Крестов».


и опять вроде бы правда , но не вся и потому хуже лжи ...
заменили лагерь ссылкой - сразу представляется Сахалин или Магадан, да нет - всего лишь теплый Курск ....
трибунал определил - симулировал он заболевание
умер от голода - да в этот месяц умирали от голода тысячи ленинградцев хоть симулянты в больницах, хоть дети в квартирах

_________________
ENTIA NON SUNT MULTIPLICANDA PRAETER NECESSITATEM
Non lex est rex, sed rex est lex !


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Истории.
СообщениеДобавлено: Ср июл 05, 2017 15:30 
Не в сети
ментенышь
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пт янв 16, 2009 00:21
Сообщений: 12211
Карма: 1476
Цитата:
УЧЕБНЫЙ ВЫХОД В ДЖУНГЛИ
Из воспоминаний ветерана LRRP 101-й ВДД Гарри Линдерера

26 июня 1968 Мы оставили периметр на рассвете, выйдя через восточный КПП Кэмп Игл. Построившись в патрульный порядок мы двинулись на север, в густой одноярусный лес, расположенный между лагерем и Шоссе №1. Брубэкер проинструктировал нас об особенностях ландшафта и вероятности контакта с противником или гражданскими в районе. Наша AO* представляла собой расположенный в северо-восточном углу Кэмп Игл район площадью четыре "квадратных клика"**. Местность была равнинной, с небольшими холмами. Растительность состояла из одноярусного леса, участков густых бамбуковых зарослей, и встречающихся время от времени плотных живых изгородей. В восточной части АО была маленькая деревушка и несколько отдельных гражданских построек. Вблизи строений находились рисовые поля, садовые участки и загоны для скота. Западная половина АО представляла собой пологие холмы, поросшие короткой травой. Вдоль двух ручьев, бегущих параллельно северной стороне периметра Кэмп Игл, тянулись густые заросли. Повсюду были бетонные, похожие на бункера, вьетнамские могилы. Задача заключалась в патрулировании восточной части АО, избегая контактов с гражданскими, и поиске всего необычного. На закате нам нужно было выдвинуться в западную часть АО и устроить засаду на одной из множества проходящих через район троп. Разведка докладывала о периодическом появлении VC в деревне. Ночами по проходящим через AO тропам часто передвигались их сборщики налогов и группы снабжения. Мы провели весь день, двигаясь по одноярусному лесу, заметив нескольких гражданских, обрабатывающих рисовые поля и двигающихся туда-сюда по пересекающим АО тропинкам. Нас засекли только однажды, когда старая, морщинистая мама-сан, раскачивающейся походкой двинулась вдоль дамбы, ограждающей одно из рисовых полей. Мы были бамбуковой чаще, вытянувшись цепочкой параллельно бегущей вдоль поля тропинке. Заметив, что она направляется в нашу сторону, мы замерли. Примерно в тридцати футах от Уитмора, бывшего в голове, она остановилась, спустила свободные, черные штаны, свесила задницу на другую сторону плотины, и опорожнила кишечник прямо в грязную воду. Она была достаточно близко, чтобы мы могли почувствовать зловоние. Закончив, она подтянула штаны и вернулась той же дорогой вдоль плотины. Мы заулыбались, когда она оглянулась через плечо и одарила нас широкой, чернозубой усмешкой. Все это время она знала, что мы тут. Мы отошли к западу, примерно к пяти часам достигнув опушки. Заняв круговую оборону, мы вскрыли наши сублимированные сухие пайки, готовясь к единственному за этот день приему пищи. Брубэкер распорядился, чтобы мы ели по трое, в то время как остальные члены группы обеспечивали безопасность. Мне пришлось есть свой паек ножом. Никто не сказал, что в состав пайка LRP, в отличие от стандартного сухого пайка "C-ration", не входит пластмассовая ложка. Я забил это себе в подкорку – к прочим, выученным ранее "делай/не делай". Закончив еду, мы тщательно закопали весь мусор и вернули этому месту изначальный вид, убедившись, что ни листья, ни ветки, ни прочая растительность не выглядят нарушенными. В сумерках Брубэкер просигналил нам спуститься к деревьям, тянущимся вдоль северной стороны периметра Кэмп Игл, сразу за грядой холмов, расположенных между ними и заграждениями. Мы свернули в густые заросли и залегли, пока вокруг нас не сгустилась полная темнота. Приблизительно через полчаса, Тонини похлопал меня по плечу и прошептал в ухо: "Двигаемся до того холмика, через тропинку. Соблюдай тишину". Пойнтмен и его ведомый выдвинулись из укрытия к краю тропинки, идущей вдоль обратной стороны зарослей. Я наблюдал, как они замерли на несколько секунд, потом переступили через тропинку и двинулись к вершине холма. Несколько секунд спустя Брубэкер привел на их позицию остальную часть группы. На вершине мы обнаружили большое надгробие. Могила была вырыта в земле и накрыта бетонной плитой. Закругленные стены двухфутовой высоты образовывали над могилой арку, открытую с обоих концов. Для нас, находящихся на открытой вершине, это было превосходное укрытие, способное обеспечить хорошую защиту в случае контакта. Брубэкер остался на месте, в то время как Тонини, Уитмор, и я двинулись обратно по склону, чтобы установить над тропой Клейморы. Там было мало укрытий, так что мы замаскировали мины, обложив их камнями по бокам и сзади. На востоке начал всходить месяц и Тонини забеспокоился, что мины или идущие от них провода можно будет заметить с тропы. Он прошептал, чтобы я упрятал провода как можно глубже в траву, когда мы будем тянуть их к нашей позиции на холме. Брубэкер распределил нас в охранение со сменами по полтора часа каждому. Моя смена была с 03.30 до 05.00. Я вытащил из рюкзака подкладку к понято и улегся, собираясь немного вздремнуть перед тем, как заступать в охранение. Отдаленные звуки артиллерийского огня и вспышки осветительных ракет над западной стороной Кэмп Игл не давали мне заснуть. Я обратил внимание, что кроме меня такой проблемы ни у кого не было. Около полуночи, младший радист начал слегка похрапывать во сне. Брубэкер, находящийся в охранении, кинулся на него как кот, зажал рукой рот и слегка встряхнул, чтобы разбудить. Я увидел, как он что-то прошептал тому в ухо. Солдат немедленно повернулся на бок и вновь провалился в сон. Еще один урок: храпеть на выходе – ни-ни! Должно быть, я в конце концов задремал, потому что очнулся от того, что меня тряс Тонини. "Теперь ты. Не спи", прошептал он мне в ухо. Дождавшись, пока я продеру глаза, он улегся на одеяло и вскоре уже крепко спал. Я выдвинулся к передней части могилы, откуда можно было наблюдать за находящимся ниже местом засады. Луна клонилась к горам на западе и скоро должна будет скрыться за ними. Я пробежался взглядом вдоль тропинки. Она выглядела как узкая серая ленточка, тянущаяся вдоль деревьев и исчезающая вдали. Мысли в моей голове мчались с бешенной скоростью. Это происходит на самом деле! И я был тут, прямо посреди всего этого, делая то, о чем потом напишут в учебниках истории. Черт, не может быть! Я задумался о телах в могилах вокруг нас. Они, казалось, были на вершине каждого холма. Кем они был? Когда умерли? Были ли они из деревни, у которой мы вели разведку днем? Как они умерли? Может быть это были солдаты Вьетконга, или даже Вьетминя, убитые в сражениях с французами, или возможно японцами. А теперь мы тут оскверняем место их последнего отдыха. Сидим тут в засаде, чтобы убить их потомков. Это было кощунство... или идеальная справедливость? Внезапно я понял, что не знаю, что делать. Единственной инструкцией, полученной от Тонини, было "не спать". И все! Я повернулся и взглянул на остальную группу. Все они спали подобно младенцам. Как, черт возьми, они могут вот так вот спать, оставив на страже какого-то проклятого "вишенку"? И как это они смогли заснуть, вот так вот оставив меня одного? Я же еще не готов ко всему этому дерьму! Я быстро оглянулся обратно на тропу. Заходящая луна отбрасывала вдоль нее жуткие тени. Длинные тени от мелких кустов выглядели как... как крадущиеся вдоль тропы люди. Я задумался, не были ли мы замечены. Дерьмо, да, конечно были. Та старая леди видела нас. Она, наверное, уже предупредила каждого VC на сто миль вокруг, что группа LRP из шести человек находится за периметром... с этим чертовым "вишенкой", тянущим стражу... в одиночку! Я знал, что взвод саперов, а может даже рота, ползет по обратной стороне нашего холма, прямо сейчас! А мы даже не поставили там Клейморы. Я перебрался на обратную сторону могилы и уставился вниз через край. Там все уже было в полной тени. Я нихрена не мог разглядеть. Блядь, и что теперь? Я вернулся на место. Что мне, черт возьми, делать, если я кого-нибудь увижу на тропе? Я должен взорвать все Клейморы, или надо будить остальную часть группы? Думай, черт возьми! Какой там херне меня учили? Так не честно! Никто не говорил мне, что делать. Я должен угадать? А если не угадаю? Что, если я не угадаю, и всех убьют? Вот же дерьмо! "Боже, я знаю, что как-то не особо уделял Тебе время, но если Ты все еще слышишь меня, я был бы рад получить какую-нибудь помощь прямо сейчас". Остатки моей уверенности исчезли с заходом луны. Я вновь оглядел тропу. Тени исчезли. Там, где были кусты, остались лишь смутные темные очертания. Если там укроется враг, я ни за что не замечу его. Я забеспокоился, а не могут ли они видеть мой силуэт на фоне неба? Что это было? Вот дерьмо, что-то действительно двигалось там, правее того большого куста. Нет... нет, там ничего не могло быть. Да, вот снова там же. Я не мог ошибиться. Там внизу, на тропе гуки. Они, должно быть, знают, что мы здесь. Сколько их там? Открыть огонь? Нет... я выдам нашу позицию. Так, я взорву Клейморы. Нет... мы лишимся обороны. Я разбужу остальных. Проклятье, а что, если я неправ? Погоди! Что там говорил нам Мартинес прошедшим вечером? "Ночью никогда не смотри прямо ни на какой объект – будет казаться, что он движется. Посмотри рядом с ним с одной или другой стороны, и тогда разглядишь, что это такое". Окей, окей, Линдерер! Держи себя в руках. Погляди в одну сторону или в другую. Не смотри прямо на кусты. Ничего! Только проклятые кусты. Успокойся, ты, идиот. Ты тут чуть целую лоханку не нагадил. Наступивший рассвет застал меня замершим, вцепившись в свою М-16, и все еще пялящимся на те кусты. Я, сам того не осознавая, проглядел на них всю свою смену и смену Уитмора. Никто ничего не сказал, когда мы снимали Клейморы, но я знал, о чем они думали. Я чувствовал на себе их взгляды, когда мы отправились к периметру. Мы сделали короткую остановку, чтобы связаться по радио с бункером, к которому подходили, потом, перед тем, как перевалить через последний холм и оказаться у них на виду, дали желтый дым, обозначив свое положение. Когда мы подходили к проходу в ограждении, я плелся, опустив голову, и думал, как просить первого сержанта о переводе в другое подразделение. Я решил, что совершенно не подхожу для такого рода службы. А потом Уитмор повернулся и сказал: "Эй, Линдерер, ты все отлично сделал. Большинство "вишенок" перебудило бы всю группу, в первый раз оказавшись в одиночку в ночном охранении. Ты делал все как надо. И, кстати, спасибо за то, что отдежурил мою смену. Я был очень усталым". Теперь я шел, держа голову чуть выше. Они не догадались. У меня будет еще один шанс. Я задумался, а как я отреагирую, когда впервые встречусь лицом к лицу с врагом (мне предстояло узнать об этом через два дня).

* АО (Area of Operation) – зона действий (в данном случае, район разведки) (прим. перев.) ** Клик (klick) – километр, соответственно "квадратный клик" (square-klick) – квадратный километр (прим. перев.)

_________________
Чем дальше общество отдаляется от правды, тем больше оно ненавидит тех, кто её говорит.


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Истории.
СообщениеДобавлено: Ср июл 05, 2017 19:13 
Не в сети
ментенышь
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пт янв 16, 2009 00:21
Сообщений: 12211
Карма: 1476
Цитата:
5 июля 1770 года — началось Чесменское сражение между русским и турецким флотом.

После того как в 1768-м началась война русских с турками, Россия отправила пару эскадр в Средиземное море из Балтийского. Она хотела отвлечь внимание оттоманов от Первой архипелагской экспедиции (Черноморский флот), состоявшей тогда всего из шести линейных кораблей.

Двумя русскими эскадрами командовал адмирал Григорий Спиридов и английский советник, контр-адмирал Эльфинстон Джон, а ими руководил граф Орлов Алексей. В итоге опытным морякам удалось обнаружить флотилию османов на рейде в Чесменской бухте (западная ривьера Турции).

Под давлением Франции и влиянием польской проблемы в 1768 году Османская империя России объявила войну. К этому моменту на южной стратегической линии сохранялась та же обстановка, которая была в XVII столетии. У Российской империи не было своего флота на Чёрном и Азовском морях, где владычествовали морские силы Порты. Фактически Чёрное море являлось «Турецким озером». Приазовье, Северное Причерноморье и Крым контролировала Османская империя – эти земли являлись плацдармом для милитаризма против России.

В 1768-м, осенью, крымская конница вторглась на территорию России, начав войну. Враг был повержен и ретировался, но угроза оставалась. Северное Причерноморье превратилось в базовый театр военных действий, где армия России больше пяти лет боролась с вооружёнными силами Оттоманской Порты и Крымского ханства. Именно поэтому в Петербурге решили отправить в Средиземное море эскадру из Балтийского и оттуда угрожать Турции. Базовой целью экспедиции была поддержка вероятного восстания христианских обитателей Балканского полуострова (прежде всего островов Эгейского моря и греческого Пелопоннеса) и угроза туркам с тыла. Основное место действия располагалось в Эгейском море или, как тогда излагали, в «Архипелаге Греции». Отсюда и произошло наименование «Греческая экспедиция».

Русский флот согласовал план действий и подошёл к южной границе турецкой линии. После этого он развернулся и начал размещаться против судов противника. Флот Турции принялся палить с расстояния 3 кабельтовых (560 м) в 11:30-11:45. Русские корабли не стреляли в ответ до тех пор, пока не приблизились к неприятелю на дальность в 80 сражений (170 м) для ближнего боя в 12:00.

У трёх российских кораблей манёвр не получился: «Св. Януарий» вынужденно развернулся, прежде чем стал в линейку, «Европа» пропустила своё место, получила повреждение, ввиду чего развернулась и покинула строй, оказавшись позади «Ростислава», а «Три Святителя» с тыльной области обогнул второй корабль противника, прежде чем смог встать в шеренгу, в результате чего его ошибочно атаковал корвет «Три Иерарха».

Повреждение «Европы» привело к тому, что «Св. Евстафий» стал головным кораблём русской армады. На это судно был направлен огонь трёх линейных турецких кораблей (включая флагман османской флотилии «Бурдж-у-Зафер», которым командовал Гассан-паша). «Св. Евстафий» приступил к абордажу флагманского судна османской армады, до того как увидел на нём пожар. После того как пылающая грот-мачта «Бурдж-у-Зафера» свалилась на палубу корвета «Св. Евстафий», тот взорвался. Спустя 10-15 минут взлетел на воздух и «Бурдж-у-Зафер». Эльфинстон уверял, что русские фактически безрезультативны, и Спиридов с графом Орловым Фёдором (брат предводителя) покинули «Св. Евстафий» ещё до начала ближнего боя. Таким же образом избежал гибели и шкипер «Св. Евстафия» Круз. Спиридов возобновил руководство боем с корвета «Три Святителя».
Турки к 14:00 обрезали канаты якорей и ретировались под прикрытие береговых батарей в Чесменскую гавань.

Целый день 6 июля русские корабли обстреливали турецкую флотилию и прибрежные позиции. Из четырёх подсобных судов были изготовлены брандеры. В 17:00 бомбардирское судно «Гром» стало на якорь перед входом в Чесменский залив и начало обстреливать турецкий флот. В 00:30 к нему присоединилось линейное судно «Европа», а к 01:00 – «Ростислав», в кильватере которого прибыли брандеры.«Ростислав», «Европа» и пожаловавший «Не тронь меня» сформировали линию с севера на юг, затеяв бой с турецкой армадой. В это время «Саратов» стоял на резерве, а фрегат «Африка» и «Гром» атаковали батареи на западном побережье залива.

В 01:30 или чуть раньше (согласно Эльфинстону, в полночь), вследствие пальбы «Не тронь меня» и «Грома», один из линейных кораблей турок взорвался: огонь перекинулся на корпус с горящих парусов. Языки пламени быстро перешли на иные корабли в гавани. После того как в 02:00 взорвался второй турецкий корабль, российские суда прекратили пальбу, и брандеры вошли в залив. Два из них, находившиеся под командованием капитанов Дагдейла и Гагарина, турки расстреляли. Кстати, Эльфинстон утверждает, что погиб лишь брандер капитана Дагдейла, а судно Гагарина в бой идти отказалось. Далее один корабль, которым командовал Маккензи, сцепился с уже горевшим судном, а один (под управлением лейтенанта Д. Ильина) – прикрепился к 84-пушечному линейному корвету. Известно, что Ильин поджег брандер, а сам покинул его на шлюпке вместе с командой. Судно взорвалось и подожгло большинство иных османских корветов. К 02:30 взорвались ещё три линейных корабля.

Примерно в 04:00 русские корабли отправили шлюпки, желая спасти ещё не горевшие два крупных судна. Тем не менее они смогли вывезти лишь одно из них – «Родос» 60-пушечный. С 04:00 до 05:30 взлетели на воздух ещё шесть боевых кораблей, а в 7-м часу – синхронно четыре. К 08:00 сражение в Чесменском заливе было окончено. После этого боя русский флот смог основательно нарушить связи турок в Эгейском море и изолировать Дарданеллы. Все эти нюансы сыграли важную роль при подписании мирного Кючук-Кайнарджийского соглашения.

По указанию Екатерины II, для восхваления победы в Большом Петергофском дворце был изготовлен памятный Чесменский зал (1774-1777 годы), были воздвигнуты два монумента к этому событию: Чесменская пилястра в Царском Селе (1778 год) и Чесменский памятник в Гатчине (1775 год), а также возведены Чесменский дворец (1774-1777 годы) и Чесменский храм святого Иоанна Предтечи (1777-1780 годы) в Санкт-Петербурге. Чесменское сражение 1770 года увековечили в отлитых золотых и серебряных медалях, которые были изготовлены по повелению императрицы Екатерины Алексеевны. Графу Орлову Алексею разрешили приобщить к фамилии проименование, как тогда говорили, "Чесменский".

_________________
Чем дальше общество отдаляется от правды, тем больше оно ненавидит тех, кто её говорит.


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Истории.
СообщениеДобавлено: Пт июл 07, 2017 06:49 
Не в сети
ментенышь
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пт янв 16, 2009 00:21
Сообщений: 12211
Карма: 1476
Цитата:
ПРОРЫВ

Атмосферный рассказ командира взвода и танка Фрица Ланганке, ветерана дивизии 'Дас Райх', о решающем сражении в Нормандии

...Американцы усилили давление с севера, угрожая Перье. Они уже почти вышли к небольшой речушке Сев. Несколько танков нашего полка были подбиты. Моему взводу было приказано остановить противника на дороге, шедшей на север чуть западнее Перье от шоссе 800. В моей памяти она осталась как 'Римская дорога'. Полуразрушенный Перье, через который мы проезжали, производил впечатление города-призрака. По грунтовым дорогам мы вышли к шоссе, сопровождаемые американским самолетом-корректировщиком, лениво кружившим над нами. Подойдя к дороге справа от фермы, мы тут же попали под сильный обстрел. На склоне за рекой, примерно в километре, мы заметили довольно сильный смешанный отряд американцев. Я все еще размышлял над тем, как бы получше занять огневые позиции, когда на своем 'Фольксвагене' подъехал наш ротный, оберштурмфюрер Шломка. Он объезжал разбросанные по широкому фронту взводы нашей 2-й роты, чтобы составить свое представление об обстановке. Едва я отдал механику-водителю приказ завести танк в сад справа от дороги, чтобы получше его укрыть, как ротный подбежал к нам, чтобы выяснить, не можем ли мы занять более выгодную позицию в огороженном поле по левую сторону от дороги. Едва мы прибыли туда, как нас накрыл залп из тяжелых орудий. Я хотел броситься на землю, но было уже поздно.

Уже в падении я получил удар большим осколком в правое плечо. Во время войны находились люди, отличавшиеся почти невероятным везением и проходившие без единого ранения одну кампанию за другой, оставаясь при этом в действующей армии. Я был одним из таких людей. Осколок был уже на излете и ударил меня по плечу закругленной внутренней стороной. Только одна из его иззубренных граней вонзилась в мягкие ткани - снова невероятное везение. Оберштурмфюрер Шломка легко перевязал меня бинтом из аптечки.

Мы выяснили, что позиция слева от шоссе ничуть не лучше, чем справа, и бегом вернулись к своим танкам. Там тем временем царил полный беспорядок. Пока мы искали хорошую огневую позицию, мой танк застрял в канаве. Механик-водитель Ренатус Зеегер, родом из Лepaxa, выпрыгнул из машины и подцепил буксирные тросы, чтобы другой танк мог нас вытащить. При этом он получил тяжелое осколочное ранение в рот, потеряв почти все зубы. От шока и потери крови у него помутился рассудок. Не замеченный экипажем, он, шатаясь, вышел из сада и побежал в тыл по дороге, по которой мы приехали. Кто-то втащил его в свою машину, оказал помощь и доставил на ротный пункт снабжения. К счастью, унтер-офицер, заведовавший пунктом, быстро разобрался в ситуации и прислал нам другого механика-водителя, штурммана Хайля. Тем временем мы изрядно разозлились на Зеегера, которого никак не могли отыскать под мощным артиллерийским обстрелом. Через некоторое время мы отказались от этой затеи. Я залез на опустевшее сиденье механика-водителя и с помощью танка, подцепившего нас на буксир, вывел машину из канавы. С распухшим плечом это оказалось не таким уж и простым делом.

Мы нашли наиболее выгодную огневую позицию и вместе с остальными успешно дали бой американским частям. Под сосредоточенным огнем наших орудий они вынуждены были остановиться, не доходя до реки, и к вечеру задача перекрыть продвижение противника по этой дороге была выполнена. При этом мы истратили почти все боеприпасы, кроме небольшого резерва, оставленного для отражения атаки.

С наступлением темноты мы получили приказ отойти к Сен-Совер-Ланделен. Мы медленно двинулись задним ходом, чтобы не выдать себя языками пламени, время от времени вырывавшимися из выхлопных труб. Отойдя за поворот, мы развернулись и двинулись дальше обычным ходом. Уже миновав Перье, мы проехали мимо армейской пехотной части, также маршировавшей в тыл, что произвело на нас отличное впечатление.

Вскоре мы подъехали к мосту, который саперы готовили к подрыву. Они не хотели терять времени на переправу кого бы то ни было, чтобы выполнить приказ об уничтожении моста до полуночи. Время истекало. Потом произошел один из тех драматичных случаев, которые сотни раз бывали на всех фронтах во время отступлений. Саперы имели четкий приказ уничтожить мост. Им всем были прекрасно известны случаи, когда задержка, какова бы ни была ее причина, приводила к тяжелым, а то и роковым последствиям.

С другой стороны, отступающие части не были вовремя проинформированы или не могли оторваться от противника, ведя тяжелые бои. Мы объясняли, что нужно подождать пехоту. Мы умоляли, угрожали, кричали друг на друга. Ничто не помогало. Саперы оставались так же непреклонны, как и мы. Наконец, я въехал на мост и приказал остальным танкистам занять места и приготовиться к бою. Я крикнул командиру саперов, что мы откроем огонь по любому, кто приблизится к мосту. Я готов был расплакаться оттого, что пришлось оказаться в такой ситуации. Это был один из самых горьких моментов за всю войну, в котором у солдата просто нет выбора. При описании случаев, происходивших во время войны, рассказчику следует избегать употребления слишком сильных или эмоциональных слов и выражений. Однако, думаю, найдется не так уж и много ситуаций, более заслуживающих эпитета 'драматическая', чем отчаянное противостояние на мосту непроглядной ночью, когда сталкиваются страсти, приказы противоречат друг другу, и идет безнадежная борьба между доводами разума. К счастью для всех, наши пехотинцы подошли раньше, чем случилось непоправимое - началась стрельба.

По прибытии в район Сен-Совер-Ланделена мы были выведены в резерв корпуса.

Пополнив запасы топлива и боеприпасов, мы устроились на ночевку под танками. Вскоре нас снова разбудили. Нелепые слухи и обрывки информации, доходившие до нас, были противоречивы, но ясно было одно. Прорыв американцев превратил упорядоченное отступление в катастрофу. Я получил приказ силами своего взвода блокировать дорогу Сен-Ло - Кутане. Согласно донесениям, к этому времени американцы уже вышли в район Кампрон - Камбернон.

Маршрут нашего выдвижения к Камбернону был хорошо укрыт с воздуха, поэтому мы могли двигаться на высокой скорости. Со стороны города доносился шум боя. Я поговорил с командирами разных подразделений, иногда уже довольно пестрых по составу, которые сообщили, что американцы остановились у самой окраины города с востока и северо-востока и что наши части удерживают оборону. Узнав об этом, мы устремились по дороге налево от железной дороги, шедшей от Камбернона на юг, и, не снижая скорости, вышли на шоссе Сен-Лo - Кутане. Едва мы двинулись по шоссе в сторону Сен-Ло, как на нас обрушился сильнейший налет истребителей-бомбардировщиков, который я только испытывал за время войны. Что-то подобное произошло со мной еще лишь однажды, во время прорыва из окружения между Фалезом и Треном. Светлая лента дорожного покрытия в сторону Кутанса, насколько хватало глаз, была усеяна обломками автомашин и другой военной техники. Некоторые машины горели, дымились или просто стояли брошенными. То тут, то там были видны убитые или раненые солдаты. Обнаружив наше небольшое подразделение, со всех сторон начали пикировать истребители-бомбардировщики, сбрасывавшие бомбы и обстреливавшие нас из пушек. Чтобы немного отдышаться, мы съехали с шоссе вправо и ненадолго укрылись в саду. Это не слишком-то помогло: район вокруг шоссе подвергался не менее интенсивным бомбежкам, чем сама дорога. Во время таких интенсивных налетов люди реагировали по-разному. Большинство экипажей покидали машины и пытались укрыться под днищами собственных танков, если не находили другого убежища. Другие оставались в машинах. Трудно сказать, что было более действенным. Я вместе со своим экипажем всегда придерживался второго варианта. Мы немного посидели в танке, но потом решили, что налет все равно не прекратится, а у нас есть приказ остановить продвижение американцев вдоль шоссе.

Поэтому, дождавшись небольшой передышки в бомбежке, я отдал по радио приказ двигаться дальше. Мы снова выехали на шоссе и на большой скорости пошли на восток. Истребители-бомбардировщики снова начали пикировать на нас, словно сумасшедшие. Мы опасались только тех самолетов, которые атаковали по прямой вдоль шоссе. На тех, кто атаковал сбоку, мы почти не обращали внимания.

Небо было затянуто рваными облаками. По радио мы слышали переговоры американцев. Судя по всему, это были летчики: как только источник сигнала приближался (а я как бывший радист разведбатальона легко улавливал это на слух), из облаков появлялась очередная группа истребителей-бомбардировщиков. Иногда мне казалось, что я понимаю какие-то слова, но это была, наверное, всего лишь игра воображения. Некоторые самолеты пролетали так низко, что, казалось, вот-вот заденут крыльями деревья, росшие вдоль дороги. Часто удавалось разглядеть даже лица пилотов. Через некоторое время мы заметили, что на шоссе, кроме нас, никого больше нет, но мы продолжали идти вперед, не снижая скорости. Позднее выяснилось, что один из танков нашего взвода, экипаж которого также оставался в машине, потерял антенну и не смог принять мой приказ, а остальные экипажи продолжали укрываться под танками. Мы были вне поля зрения друг друга. Через несколько километров мы приблизились к группе домов и фермерских построек и резко свернули с дороги направо, укрывшись в саду, чтобы перевести дух. Тут мы заметили, что истребители-бомбардировщики, только что азартно атаковавшие нас, перестали выискивать нас на дороге. Это означало, что американцы рядом. Поэтому мы вернулись на шоссе и продолжили осторожно двигаться на восток. Бомбежка полностью прекратилась. Мы были практически уверены - передовые американские танки, возможно, из состава 3-й танковой или 1-й пехотной дивизии, прямо перед нами.

Поворот дороги полностью закрывал нам обзор. Мы снова снизили скорость и начали поворачивать в полной готовности открыть огонь. В стволе - противотанковый снаряд, дистанция установлена на 500 метров: так всегда поступали, когда обстановка была неясна. Наводчик прижался лицом к телескопическому прицелу; все, даже радист, держали пальцы на спусковых крючках; заряжающий держал наготове второй снаряд.

Мы продолжали двигаться со скоростью пешехода и миновали 'пантеру', развернутую в направлении нашего движения слева от дороги. Это была машина нашего полка. Задний башенный люк был открыт. Но когда мы увидели переднюю часть танка, в правой нижней части лобовой плиты мы увидели дыру от прямого попадания снаряда. Его калибр был явно больше 75 мм, но танк не выгорел. От этого зрелища у нас пересохло в глотках и в животах вдруг стало пусто. Пушка, подбившая эту 'пантеру', все еще была где-то впереди. Мы были напряжены и готовы к бою. Потом внезапно перед нами снова открылся вид на дорогу. Это зрелище стало одной из тех картин войны, которые не забываются. Вдоль дороги, насколько хватало глаз, стояли немецкие и американские машины различных типов, легковушки, грузовики, полугусеничники, танки. Некоторые из них были искорежены и объяты пламенем. Между ними сновали туда-сюда немецкие и американские санитарные машины с флагами Красного Креста, подбирая убитых и раненых, разбросанных вдоль дороги или остававшихся в машинах. Похоже было, что немецкое подразделение, возможно, из нашего полка, остановилось здесь и было захвачено врасплох наступающими американцами, не имея времени вернуться на шоссе. Слева от меня лежало довольно открытое поле, окаймленное сзади то ли деревьями, то ли кустарником. Перед нами, чуть слева была видна дорога из Кампрона. Вдоль дороги и около нее, в поле, стояло немало американских танков и, вероятно, истребителей танков. Нам показалось, что там же мы различили и пушки. Когда мы появились, не прозвучало ни единого выстрела. Возможно, это было сделано, чтобы не мешать санитарам. Мы тоже не стреляли, хотя наводчик едва не сходил с ума от возбуждения. Вся эта ситуация казалась совершенно нереальной, особенно если вспомнить о годах войны в России. Эта картина словно пришла к нам из другого мира. Время текло невероятно медленно. Напряжение достигло невыносимого уровня. Мы чувствовали, как по коже текут капельки пота. Мы хотели сделать что-нибудь, хоть что-то, но приходилось, предельно сосредоточившись, сидеть и ждать: Но чего?

Метрах в 200-300 от нас, по ту же сторону от дороги за грудой бревен или камней стоял американский танк. Мы видели его только наполовину. Он казался наиболее опасным противником. Когда последняя санитарная машина закончила погрузку и стала удаляться, мы начали выцеливать башню этого танка. Это было наше первое движение с момента появления в поле зрения американцев, и оно рассеяло чары. Скорее всего американцы сидели в таком же напряжении, как и мы. Как бы то ни было, наша попытка прицелиться положила конец этому необыкновенному, необъявленному перемирию. Множество орудий перед нами открыло огонь, и наш танк резко тряхнуло. Почти одновременно мы выстрелили по танку, в который целились, но поджечь его не удалось.

Мы получали попадание за попаданием, и я с ужасом вспоминал дыру в броне 'пантеры'. Потом я приказал: 'Назад - марш!' В одиночку оставаться там мы никак не могли. Постоянно ведя огонь по разным целям, мы отошли за поворот - намного быстрее, чем вышли из-за него - и объехали 'пантеру', приятно удивленные тем, что в нашей броне такой дырки не появилось. Какие результаты принесла наша стрельба, и были ли они вообще, сказать трудно учитывая плотный огонь, который велся по нашему танку.

Мы отошли чуть дальше за поворот и укрыли танк справа от шоссе, постаравшись получше его замаскировать и готовясь встретить американцев, если они решат атаковать. Учитывая характер окружающей местности, в этом месте им волей-неволей пришлось бы воспользоваться дорогой, а это означало, что одновременно в поле зрения будут находиться не более двух-трех танков. Но в этот день, 28 июля 1944 года, они не стали возобновлять наступление на Кутане.

В конце дня показалась группа пехотинцев из полка 'Дойчланд'. Они заняли позиции поблизости, но вечером были отозваны и выступили в направлении Савиньи. В такой ситуации тяжело было оставаться в наступающих сумерках в одиночестве. У меня не было радиосвязи, и я не знал, что делать. Действует ли еще мой приказ или он уже устарел?

Вдруг, когда я уже начал думать, что в общей суматохе отступления обо мне просто позабыли, появился наш ротный, оберштурмфюрер Шломка. Он был все на том же 'Фольксвагене', но уже сильно поврежденном. Одна из покрышек была разорвана и набита сеном. Ротный повел нас на соединение с полком в ту же сторону, куда отправились пехотинцы 'Дойчланда'. В течение ночи я встретил и остальные танки своего взвода. После обычной заправки и пополнения боезапаса я был передан со своими четырьмя танками в распоряжение штурмбаннфюрера Шрайбера. К этому времени мы уже были окружены под Кутансом, и Шрайберу было поручено вместе с 3-м батальоном полка СС 'Дойчланд' пробить коридор для выхода на юг. Итак, мы выступили утром 29 июля, дня, когда дивизия 'Дас Райх' потеряла большую часть своих тяжелых вооружений и многих солдат. Я был из числа счастливцев. В упорной ночной схватке с 29 на 30 июля мне вместе с тремя танками, двумя штурмовыми орудиями и несколькими автомашинами удалось прорвать кольцо окружения и вывести около 100 солдат потрепанных подразделений различных дивизий.

//Вилл Фей, "Танковые сражения войск СС"//

_________________
Чем дальше общество отдаляется от правды, тем больше оно ненавидит тех, кто её говорит.


Вернуться наверх
 Профиль  
 
В сети
Direct/Advert
Яндекс.Директ
 Заголовок сообщения: Re: Истории.
СообщениеДобавлено: Пт июл 07, 2017 18:21 
Не в сети
Гражданин
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Чт дек 30, 2010 11:43
Сообщений: 2487
Карма: 380
История советского летчика Ивана Даценко, на первый взгляд, может показаться фантастической, уж слишком много в ней загадок. Герой советской авиации не вернулся назад в один из боевых вылетов и был признан пропавшим без вести, а, спустя много лет, советская делегация повстречалась с ним в Канаде в резервации местных индейцев. Иван к тому времени получил новое имя "Пронзающий Огонь" и стал вождем племени аборигенов.


Источник: http://www.kulturologia.ru/blogs/060316/28691/


Вложения:
Datsenko-3.jpg
Datsenko-3.jpg [ 91.11 KiB | Просмотров: 2208 ]

_________________
Что всегда модно - то и ценно
Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Истории.
СообщениеДобавлено: Вс июл 09, 2017 17:34 
Не в сети
ментенышь
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пт янв 16, 2009 00:21
Сообщений: 12211
Карма: 1476
Цитата:
80 лет назад, 3 июля 1937 года, начальник ГУЛаг НКВД, комиссар госбезопасности М.Д. Берман отправил своим подчиненным в Нарым и Караганду шифрограммы следующего содержания:

«В ближайшее время будут осуждены и должны быть изолированы в особо усиленных условиях режима семьи расстрелянных троцкистов и правых, примерно количестве 6-7 тысяч человек, преимущественно женщины и небольшое количество стариков. С ними будут также направляться дети дошкольного возраста.
Для содержания этих контингентов необходима организация двух концлагерей, примерно по три тысячи человек, с крепким режимом, усиленной охраной (только из вольнонаемных), исключающей побеги, с обязательным обнесением колючей проволокой или забором, вышками и тому подобное, использованием этих контингентов на работах внутри лагеря.
В связи необходимостью быстрейшего создания этих лагерей считаю наиболее целесообразным организацию их на базе существующих трудпоселков в Нарыме и Караганде».

Товарищ комиссар слегка ошибся в предполагаемых масштабах репрессий. К середине следующего года в одном только Акмолинском лагере К-17, также известном как АЛЖИР (Акмолинский Лагерь Жен Изменников Родины), власти "изолировали в особо усиленных условиях" более восьми тысяч женщин, чьи мужья были расстреляны.

Однако главная его ошибка состояла в другом: он даже не предполагал, что еще через полгода его самого арестуют, объявят германским шпионом, а 7 марта 1939 года - расстреляют на полигоне "Коммунарка". Очередной мавр, сделав свое дело, стал больше не нужен.

_________________
Чем дальше общество отдаляется от правды, тем больше оно ненавидит тех, кто её говорит.


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Истории.
СообщениеДобавлено: Ср июл 12, 2017 19:45 
Не в сети
ментенышь
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пт янв 16, 2009 00:21
Сообщений: 12211
Карма: 1476
Цитата:
СЧАСТЛИВЫЙ СЛУЧАЙ ИЛИ РАЗВЕДКА СВОИХ НЕ БРОСАЕТ
Из воспоминаний ветерана LRP 101-й ВДД Гарри Линдерера

11 сентября 1968

Одна из групп 2-го взвода вступила в контакт сразу после высадки ранним утром. Они не могли вернуться на LZ, поскольку NVA подошли к ним сзади. Когда противник обошел их с трех сторон, они были вынуждены отойти в густые джунгли и запросить эвакуацию с помощью седла Макгвайра. Когда поднимали первых троих LRP, эвакуационные вертолеты никто не обстреливал. Однако как только второй борт начал поднимать свой груз через кроны деревьев, NVA открыли огонь по вертолету и трем LRP, висящим в 120 футах под ним. Кен Миллер и Брюс Кайнс находились на первом вертолете и своими глазами видели, что происходило со вторым. Они рассказывали, что, когда гуки открыли огонь, пилот резко пошел вверх, чтобы уйти подальше от вражеского огня. Едва LRP поднялись над деревьями, вражеская пуля перебила веревку, удерживающую Джонни Куика. Он упал на землю с высоты сорока-пятидесяти футов и потерял сознание от удара. Мистер Поли, уорент-офицер, управляющий вертолетом, тут же начал резко снижаться к деревьям, сдувая растительность по сторонам потоком от винта. Он продолжал спускаться все ниже и ниже в джунгли, кромсая ветки лопастями, пока не завис над самой землей. Двое других LRP, все еще находящиеся в "Макгвайре", снова оказались на земле. Они быстро сбросили подвесные, схватили все еще находящегося без сознания Куика, и взобрались на борт вертолета. Борт поднялся и отправился обратно на базу, волоча за собой веревки с пустыми подвесными системами. Верные нашему кредо, LRP не оставили LRP. Пилот был награжден Летным Крестом за Выдающиеся Заслуги за то, что спас LRP, а затем, рискуя своей жизнью и жизнями остальных членов экипажа, вернулся и забрал упавшего разведчика. Это была самая опасная часть полета, но совершенно обычная для мистера Поли. Летая с нами, он еще несколько раз действовал столь же дерзко и храбро. Куик пережил падение, отделавшись не более чем несколькими царапинами и ушибами. Это был очень удачливый малый. Этот выход был для него последним, поскольку пятого октября он отправлялся на дембель.

_________________
Чем дальше общество отдаляется от правды, тем больше оно ненавидит тех, кто её говорит.


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Истории.
СообщениеДобавлено: Пт июл 14, 2017 11:11 
Не в сети
ментенышь
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пт янв 16, 2009 00:21
Сообщений: 12211
Карма: 1476
Цитата:
Новгородско-московская война (1471 года: Шелонское сражение

Шелонская битва произошла 14 июля 1471 на левом берегу реки Шелони между московскими войсками во главе с воеводой Даниилом Холмским и новгородским ополчением под командованием сына Марфы Посадницы Дмитрия Борецкого. В результате битвы Новгород потерпел тяжёлое поражение, были уничтожены его лучшие воины.

Иван III пытался повлиять на Новгород дипломатическим путём через представителей церкви. Митрополит упрекал новгородцев в предательстве и требовал отказаться от «латинского государства», но вмешательство церкви только усилило разногласия и политическую борьбу в Новгороде. Действия новгородцев были расценены в Москве как «измена православию». Несмотря на то, что Михаил Олелькович в марте 1471 покинул Новгород и уехал в Киев, Иван III принял решение организовать общерусский «крестовый поход» на Новгород. Религиозная окраска этого похода должна была сплотить всех его участников и заставить всех князей прислать свои войска на «святое дело». Со стороны московского князя проводилась широкая антиновгородская пропаганда, рассылались «размётные грамоты». Решение Новгорода отстаивать свою независимость любой ценой они постарались изобразить как заговор бояр Борецких, нанявших „шильников“ и привлекших на свою сторону чернь. Само вече, под пером московского писателя, превратилось в беззаконное скопище „злых смердов“ и „безыменитых мужиков“.

Дипломатические усилия Новгорода по заключению союза с Казимиром не привели к успеху. Быстрое наступление московских войск помешало новгородцам завершить переговоры. Договор не был утверждён королём, занятым в это время борьбой за чешский престол, и Литва уклонилась от войны с Москвой. К московским войскам присоединились полки союзного Великого княжества Тверского, Пскова, а также правитель Касимовского ханства Данияр с дружиной. С задержкой новгородцам удалось организовать Новгородское ополчение, во главе которого встали Василий Казимир и Дмитрий Борецкий, сын Марфы. Несмотря на численное превосходство новгородского войска, москвичам удалось одержать решительную победу. Как следует из новгородских источников, новгородцам поначалу удалось использовать свой численный перевес. Но тут на новгородскую пехоту обрушилась татарская конница, которая в этом походе была основной ударной силой Ивана III. Дмитрий Борецкий был взят в плен и казнён, многие представители новгородской знати подверглись жестоким репрессиям. По словам летописи, «обретеся нятцов (пленников) 1000 и 700 человек».

Поражение при Шелони сделало неизбежным конец независимости Новгородской земли и конец Новгородской республики. После окончания войны был заключён Коростынский мир между Иваном III и Новгородом Великим и бояре присягнули на верность Москве. После Московско-новгородской войны 1478 года Новгород вошёл в состав Великого княжества Московского.

_________________
Чем дальше общество отдаляется от правды, тем больше оно ненавидит тех, кто её говорит.


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Истории.
СообщениеДобавлено: Вс июл 16, 2017 12:06 
Не в сети
ментенышь
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пт янв 16, 2009 00:21
Сообщений: 12211
Карма: 1476
Цитата:
Битва под Зеленцами, также в русских источниках «Бой под Городищем» — сражение произошедшее 7 (18) июня 1792 года во время русско-польской войны 1792 около села Зеленцы (Жилинцы), ныне Шепетовского района. Польский корпус князя Понятовского взял верх над русскими войсками генерала Моркова, но поскольку поляки продолжили отступление учитывая стратегическую позицию, в русских источниках этот бой считается победой россиян. Для награждения участников битвы, по представлению князя Юзефа Понятовского, король Станислав Август Понятовский утвердил основание ордена «Virtuti Militari».
10 мая 1792 года князь Юзеф Понятовский прибыл в Тульчин и начал концентрировать разрозненные отряды польских войск. Ему удалось собрать около 17 тысяч солдат, затем, уже в процессе боёв, к нему присоединилась дивизия Любомирского (4500 человек) в Заславле и резервный корпус генерала Зайончека (5.5 тысяч чел.) под Зеленцами. В процессе переходов также росла и сила его артиллерии, в том числе и за счёт расквартированной в Полонном.
В ночь с 18 на 19 мая границу перешли первые отряды 64-тысячной армии Каховского. Его план предусматривал окружение Понятовского — корпуса Дерфельдена и Дунина должны были связать главные силы, а перерезать отходные пути должны были части Кутузова с юга и Леванидова с севера.
Понятовский не согласился с предложенной Костюшко тактикой обороны границы и решил отходить на Любар и Полонное, где используя складированные там припасы дать главное сражение. После ряда мелких стычек, небольших боёв и потери лагерей поляков ждала неудача. Склады в Полонном оказались недостаточными, а работы по строительству укреплений неоконченными. Поляки вынуждены были принять решение о продолжении отхода.
Вслед коронной армии двигалась одиннадцати тысячная армия генерала Моркова, усиленная казаками Орлова. Морков планировал захватить польский лагерь и отрезать польские войска от Горыни. Уверенный что лагерь будет лёгкой добычей, наткнулся под Зеленцами на прибывший накануне корпус под руководством Зайончека и Трокина.
17 июня Понятовский отошел к Шепетовке, где получил информацию о том, что дивизия Любомирского находится в Заславе. Он приказал Любомирскому присоединиться к его силам около Зеленцов.
В шесть утра русские силы подошли в колоннах и под огнем польской артиллерии развернулись в боевой порядок на равнине, с конницей на флангах (Ольвиопольский и Воронежский гусарские полки на левом крыле, конные егеря Елисаветградского полка на правом), в центре стояла пехота, два егерских и четыре гренадерских батальона, с егерским батальоном Екатеринославского полка в резерве, и ещё одним батальоном екатеринославцев и эскадроном конницы в охране лагеря. Пользуясь отсутствием польского противодействия россияне заняли Зеленцы и начали под прикрытием села прицельный обстрел польских порядков.
В семь утра на поле битвы прибыл князь Юзеф Понятовский, что привело к отражению атаки россиян и к очевидному укрепления польских сил. Левое крыло подпер конный полк, правое — бригада народной кавалерии генерала Станислава Мокроновского, а центр усилило ещё два батальона пехоты и 12 орудий. Другие отряды прибывали в течение битвы и останавливались под прикрытием леса.
Дивизия Костюшко не подошла под Зеленцы, обеспечивая прикрытие от корпусов Дунина и Леванидова.
Учитывая обстрел со стороны села, Понятовский приказал очистить Зеленцы от врага, что все же не удалось осуществить и село подожгли. (Другой источник об этом событии пишет так: другой российский отряд занял Зеленцы, не осажденные поляками. После неудачной атаки кавалерии на село, князь Юзеф Понятовский приказал его поджечь, что привело к бегству русских.) Дым заслонил полякам поле битвы, и русские под его маскировкой разбили кавалерию на правом крыле (булавный коронный полк), которая вместо наступления на врага встретила его атаку на месте, была быстро разбита и сорвалась в паническое бегство.
Благодаря вмешательству князя Сангушко и офицеров удалось вернуть кавалеристов, а тем временем русские всадники попали под сильный обстрел польской артиллерии. Далее по ним с фланга ударила народная кавалерия Мокроновского, вернувшаяся из бегства и желавшая смыть с себя позор, а с фронта их атаковала польская кавалерия второй линии. Русская конница не выдержала и отступила, потеряв флаг. Для укрепления эффекта Понятовский приказал генералу Чапскому усилить польский натиск, но тот потребовал письменного приказа, ссылаясь на то, что устный непонятен (Чапский был сторонником Тарговицкой конфедерации). Таким образом была утрачена возможность полностью разбить русское крыло.
После артиллерийской подготовки в центре, в атаку двинулись русские гренадеры Екатеринославского полка, а три батальона польской пехоты, состоявшие преимущественно из новобранцев, не выдержав сильного обстрела и штыковой атаки русских, бросились бежать. Убегая пехота образовала брешь в центре, которую использовали русские, и вдобавок возникло замешательство в резервном польском батальоне. В эту брешь двинулся Понятовский во главе двух батальонов. Несмотря на сильный обстрел польской артиллерии и огонь поляков, гренадеры несколько раз поднимались в штыковые атаки, но без успеха, понесли потери от польского огня и были вынуждены отступить.
На левом крыле так же начался русский натиск, под нажимом которого поляки начали отступать. Когда русские подошли под огонь польской артиллерии, удалось их отогнать контратаками пехоты и занять прежние позиции.
Несмотря на сопротивление россиян на всех участках фронта Понятовский решил перехватить инициативу, сформировав боевую группу из частей дивизии генерала Вельгорского (3 пехотных батальона из полков Потоцкого, Малчевского и острожской ординации, бригада народной кавалерии Дзержка и авангард полка Любомирского). Польская конница оттеснила русских, но генерал Вельгорский, опасаясь, что его пехота уступает российской, действовал самовольно и нерешительно, благодаря чему Морков смог переформировать свои силы. Но российский генерал не чувствовал себя уверенно и посылал к Каховскому гонцов с просьбами о помощи. Морков не получил помощи и решил построить свое войско в каре и выходить с поля боя.
Примерно в 5 часов пополудни битва закончилась и поле боя осталось за поляками. После отдыха, который длился 2 часа, отступление на Заслав возобновилось. Поле боя занял вновь Морков, провозгласив себя победителем, за что получил орден Святого Георгия второй степени. Он перекрыл дорогу дивизии Костюшко, что подтянулась к месту действия. Костюшко, оценив, что враг его превосходит, через два часа противостояния отошел, дав несколько артиллерийских залпов по российским рядам. На следующий день Костюшко присоединился к главным силам коронной армии под Заславом.
Победа под Зеленцами была очень важна для Речи Посполитой, так как она показала, что республика может дать отпор русским войскам, несмотря на то, что в армии Речи Посполитой служили практически одни необстреленые новобранцы. Кстати, это тот самый Понятовский, который позже стал маршалом наполеоновской армии.

_________________
Чем дальше общество отдаляется от правды, тем больше оно ненавидит тех, кто её говорит.


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Истории.
СообщениеДобавлено: Пт июл 21, 2017 18:41 
Не в сети
ментенышь
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пт янв 16, 2009 00:21
Сообщений: 12211
Карма: 1476
Цитата:
В мае 2004 года взвод полка Argyll and Sutherland Highlanders, находясь на марше на окраинах Басры, попал в крупную засаду шиитской группировки "Армия Махди", отряд которой воины Её Величества оценили в сотню человек. Солдаты организовали круговую оборону и долгое время держались, пока их командир, майор Артур Гриффитс не смеканул, что если ничего не предпринимать и ждать подкрепления, то со временем боевики всех просто перестреляют и спокойно уйдут. Тогда он принял решение, из-за которого боевики должно быть пожалели, что связались с шотландцами. В один момент взвод со штыками наперевес поднялся в атаку, убил 20 нападавших и разогнал всех остальных, не потеряв ни одного человека. Таким образом, на боевом примере ещё раз было доказано, что в умелых руках штык даже в 21 веке остаётся эффективным оружием.

К слову, ранее шотландцы из Scots Guards отличились штыковыми атаками ещё на Фолклендах, но это уже другая история.

_________________
Чем дальше общество отдаляется от правды, тем больше оно ненавидит тех, кто её говорит.


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Истории.
СообщениеДобавлено: Сб июл 22, 2017 00:15 
Не в сети
ментенышь
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пт янв 16, 2009 00:21
Сообщений: 12211
Карма: 1476
Цитата:
"ТЯЖЕЛОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ ОТ УМИРАЮЩИХ, Я С ТРУДОМ УДЕРЖАЛСЯ ОТ РЫДАНИЙ..."
Бойня Первой мировой глазами зауряд-врача И. А. Арямова

27 декабря 1914. Воля Нижня.
Вот я и в полку. Попал как раз после боя в затишье и еще не оказывал помощи раненым. В 200 шагах от штаба полка находятся австрийские окопы. Одним словом, здесь уже настоящая война.
Но странное создается впечатление: где-то совсем рядом в окопах поодиночке длинной линией сидят две-три роты солдат. Напротив - австрийцы. Вот и все. Не видно массы войск. Стоишь в 200 шагах от неприятельских окопов, и не верится, что тут смертью пахнет. Как будто находишься в мирном селении и можешь ехать беспрепятственно, куда хочешь.
Раненых нет, их уже вывезли в ближайший госпиталь. Но больных в околотке очень много, и первые впечатления очень тяжелы: обмороженные ноги, ревматизм и поносы в самых сильных степенях.

Солдаты измучены, разуты, в порванных сапогах, сидят в окопах в воде и холоде - счастье, что зима очень теплая, часто недоедают, конечно, недосыпают. Лекарств - никаких, только касторка, йод и салициловый натрий, и то захваченные у австрийцев. Что в таких условиях делать?

Тяжело положение врача! Жаль солдат, но долго держать их в околотке нельзя, так как нужно почти весь полк снять с позиций. Тяжело положение и местного населения. Населению Галиции нет оснований любить русских: солдаты тащат у них все что можно. Приходит к нам русин и плачет, жалуется, что у него взяли корову, телку и теперь берут последнюю лошадь, умоляет вернуть ее, а мы сделать ничего не можем, так как неизвестно, кто и какого полка это сделал, а русин ограблен, обижен.
Иду сегодня в околоток, а около него вой: солдаты тащат у хозяина избы сено; он вместе с женой не дает. Ему разбили в кровь лицо, но он все-таки защищает с храбростью отчаяния свое добро, жалуется мне, а что я, врач, могу сделать, ведь административной власти у меня нет.
Тяжело было чувствовать свое бессилие. Да я и не знаю, насколько виноваты солдаты: ведь лошадей кормить надо, а фуража нет. Это один из ужасов войны, и, кажется, ужасов неизбежных.

12 января.
Вот "оно" и началось. 10 января австрийцы пошли в наступление. Мы их соответственно встретили. Загрохотали пушки, тоскливо визжали и вились в воздухе шрапнели.
Наш перевязочный пункт находился между двумя батареями и, конечно, обстреливался неприятелем - жутко работать в такой обстановке. В десяти шагах от пункта были убиты наповал трое солдат, раненых много - больше 150 человек, многие ранены тяжело. Тяжелое впечатление от умирающих, я с трудом удержался от рыданий. Имеются убитые офицеры - среди них хорошо знакомый мне капитан Мальчевский, накануне мы с ним беседовали.
Около нашей квартиры вдруг поставили шесть орудий, к счастью, ночью убрали их без выстрела. Но австрийцы, по-видимому, знали об этой батарее и всю неделю засыпали снарядами, прямо по хатам рассыпалась шрапнель. К счастью, жителей пока не ранило.

18 января.
Бои все продолжаются, и раненые все прибывают. Сколько страданий человеческих, и все они, как в фокусе, сгущаются у нас на перевязочном пункте. Каких видов разрушений человеческого тела тут нет: и перебитые руки, и разорванные члены разрывными пулями (их тоже немало), и раздробленные челюсти с оторванными языками - все это еле живое, корчащееся, часто в предсмертных муках, в полубессознательном состоянии. А как они утомлены! С тяжкими ранениями они часто засыпают до перевязки и не чувствуют боли.
Уже целую неделю солдаты находились на позиции, и даже не в окопах, а просто в снегу, да еще в сильный мороз (до 20°). Сколько их отмораживает руки и ноги до полной их потери.

25 января. Красный Брод.
20 января мы двинулись вперед и вот уже прошли верст сорок, все время с боями. Сейчас мы уже в Венгрии, вернее, в Угорской Руси. Красивые горные виды.
Вчера я с маленьким медицинским отрядом сопровождал третий батальон нашего полка в деревню Няго и попал в самое пекло: над нами рвались шрапнели, визжали пули, ранило несколько женщин, полоскавших белье в горной незамерзшей речке.
У нас нет йодной настойки. Что можно представить ужаснее в положении врача, подающего первую помощь (перевязку) при ранениях - у нас нет йоду! У нас не хватает 12-ти ротных фельдшеров, у нас на весь полк имеется только 20 санитаров-музыкантов!
В передышки между боями они используются как музыканты в полковом оркестре, а во время боев - как санитары. Что они могут сделать во время жаркого боя, да еще в мороз, да в глубоком снегу? Все это ужасно, ужасно.

4 февраля. Красный Брод.
Мы все еще здесь. Печали наши не кончаются только медицинским делом. Нет артиллерийских снарядов. Получен строгий приказ: стрелять из орудий только по наступающему противнику, и то очень экономно. А между тем противник, по-видимому, очень богат снарядами и щедро осыпает ими нас…
Приходит пополнение, но без винтовок и без патронов. Неужели в России нет оружия и патронов, а здесь заставляют собирать утерянные и брошенные ружейные патроны. Дело совсем плохое, и все это скверно действует на настроение.

20 марта. Мезолаборч.
Мы все еще здесь. Пытались перейти в наступление, но неудачно, понесли громадные потери и едва продвинулись вперед. Да и то австрийцы, чрезмерно перепугавшись, сами бросили свои наиболее серьезные позиции (высоты № 426, 589 - это холмы в лесу).
Вот уже почти два месяца наш полк бессменно стоит на позициях, люди изнервничались, обессилели, завшивели, еле двигаются. А их заставляют идти вперед и брать труднодоступные высоты с тройными проволочными заграждениями.
И не дают отдыха, не сменяют, и тщетны наши указания, тщетны обращения командира полка в высшие инстанции: там с истинным положением считаться не желают - вперед и вперед. Как бы осуществление этого девиза не привело к чему-нибудь печальному. Это вполне возможно.
Идти вперед, не имея резервов, - предприятие весьма рискованное, и только полной несостоятельности противника мы обязаны своими успехами. А резервов у нас нет.
Между прочим, говорят, что австрийцы прямо преклоняются перед нашей способностью прятать резервы. Да, действительно, так спрятать резервы очень мудрено: ведь все наши силы вытянуты в одну нитку по боевой линии, без каких бы то ни было резервов.

12 апреля.
Начался сыпной тиф. Число случаев пока небольшое, но, принимая во внимание санитарную обстановку, можно ждать серьезных событий: совершенно зараженные всяческими трупами речки и весьма переутомленные люди. И никаких серьезных противоэпидемических мероприятий.
Нет белья, шинелей, сапог, и никто не озабочен удовлетворением чрезвычайно острой нужды. Где-то что-то, говорят, есть, но до нас это еще не дошло.
Недалеко в тылу расположилась 20-я община Красного Креста. В ней имеются смазливые женщины, неизвестно зачем сюда прибывшие (разряженные, надушенные, кокетливо одетые в костюм сестер милосердия).
Уполномоченный Красного Креста (Данич) часто приглашает и угощает начальство и офицеров из штаба дивизии. Что там происходит, нетрудно догадаться. Начальник штаба дивизии (Прокопович) настаивает, чтобы командиры полков этой дивизии давали отзывы, что уполномоченный работает под огнем неприятеля, и представлять его к наградам.
Некоторые сестры (из выше отмеченных) фотографируются в брошенных окопах, изображая картину перевязывания как бы раненых. И потом это помещается в петербургских или московских журналах с указанием, что это происходит на передовых позициях, тоже якобы "под огнем неприятеля".
В Краснобродах и Мезолаборче полно войск, а сменить на позициях 19-ю пехотную дивизию никто не торопится, и она за всю войну почти не отдыхала.

30 апреля. Перемышль.
Мы - в Перемышле. Как это случилось? С 22-23 апреля мы прошли верст 100. Мы отступали. Почему? Потому что немцы прорвали 9-й и 10-й корпуса (справа от нас) и грозили зайти нам в тыл, отрезать.
Больно и обидно. Столько материальных жертв и, главное, столько жертв человеческими жизнями за эту войну, чтобы овладеть Галицией и Карпатами. И вот - все пошло прахом.
В неделю мы отдали все, что в течение девяти месяцев дважды завоевывали. Этого можно было ожидать. Растянув наши войска на громадный фронт в одну ниточку без резервов, заставили их бессменно сидеть на позициях, переутомили, недокармливали. И даже при таких условиях мы могли во время отступления вступать в бой, теснить противника и все-таки отступать, потому что нам угрожал прорыв справа.
Приказ об отступлении был для нас полной неожиданностью. Мы сидели в Карпатах на хорошо укрепленных позициях и даже собирались идти дальше. Правда, наша артиллерия испытывала большой недостаток в снарядах, но и при таком положении дела австро-германцы ничего не могли с нами сделать.
И вдруг приказ об отступлении. Это было неожиданно и для нас, и для нашего противника; и когда в безлунную ночь мы начали отходить, немецкие сторожевые посты, заслышав по лесу шум, истолковали его как начало наступления и подняли тревогу. Только на следующий день увидели они, что русских против них нет.
И еще нужно отметить важное обстоятельство: при таких условиях отступление совершалось вполне организованно, ни одного обоза не досталось противнику, и потери в живой силе были сравнительно незначительны.
Дальше стало хуже. Противник бросился вдогонку и, ободренный неожиданным нашим отступлением, начал наседать на прикрывающие наше отступление части войск. Началось отступление с боем.

И так целый день идет бой, пока отходит тыл: лазареты, обозы, штабы корпусов и дивизии, а ночью происходит отступление боевых частей, целый день выдерживающих натиск неприятеля. Тяжело такое положение полков, но тем более нельзя не удивляться выносливости и боевой доблести наших солдат, выполняющих по расписанию такую трудную работу.
В одном удобном месте мы стояли трое суток в непрерывном бою. Этот бой был необыкновенно жесток: немцы засыпали нас снарядами; ободренная видимым успехом их пехота усердно шла в бой, но необыкновенно удачно пользовалась наша артиллерия имеющимися в ее распоряжении снарядами, а пехота, по обыкновению, проявляла чудеса мужества, и трехдневный страшный бой, стоивший австро-германцам громадных потерь, не заставил нас уступить ни пяди земли. Мы уже думали, что конец отступлению, что опять погоним противника через горы, но получен приказ об отступлении.
"Армии умереть до последнего человека, но выполнить задачу" - такие слова были в этом приказе верховного главнокомандующего. И армия выполнила свою тяжелую задачу и сохранила даже свою боеспособность.

Еще грандиознее стала картина, когда мы спустились с Карпат в равнину Галиции. Грустно было расставаться с галицийскими городами и селами. Природа их ближе и роднее для нас, а жители проявили к нам неподдельные чувства братской любви и искреннего горя, когда мы их оставляли. Больно и обидно было уходить из мест, давно занятых нами; стыдно было перед местным населением, так поверившим в наше могущество.
Долго ли мы продержимся в Перемышле - неизвестно. Город напоминает о недалеком прошлом своими железобетонными развалинами крепости. Какое было счастье для нас, что бывший гарнизон и крепость Перемышль были раньше сданы нам. Какую бы громадную опасность для нас представили они, находясь в нашем тылу?
Нашему корпусу был устроен смотр, и точный подсчет показал, что даже в полках, все время отступления бывших в боях, оказалось налицо не меньше 3500 штыков. Если принять во внимание, что в полку в военное время полагается 4000 штыков, и вспомнить, что среди убыли нужно считать всех убитых, больных и отставших от усталости и по многим другим причинам, - нужно признать, что такое число потерь за все время отступления в непрерывных боях - весьма незначительно.

9 мая. Сосница.
Судьба Перемышля не сразу решилась. По пяти раз мы садились на коней, чтобы идти дальше на восток, и опять слезали, чтобы остаться. Ушли в Карпаты и не позаботились обеспечить себе тыл, заготовить резервные линии укреплений, чтобы можно было где опереться на случай отступления, куда отойти.

13 мая. Старжава.
Сейчас фронт значительно выпрямлен, образовались большие резервы, а немцы все прорываются и теснят нас. Резервы наши распределяются большими группами, очень густо в одних местах и оставляют "прорывы" в других.
При великолепной разведке немцы это знают и лезут в эти прорывы, а мы, обладая превосходными силами, едва можем обороняться, и то не всегда успешно. Планирование наших войск происходит без определенных точных задач, и никакого порядка в действиях наших полков и дивизий нет.
11-12 мая и дальше на фронте Радымно–Задонбров (7 верст) одновременно были 33, 19-я и 12-я дивизии, пластуны, 10-й и 11-й стрелковые полки, масса артиллерии, и все-таки были прорывы или стояли друг за другом в затылок без дела. В результате большие потери и никакого успеха.

16 мая. Мальнувска Воля.
Каковы дела на фронте - сказать трудно. Пока нас не сбивают, и то хорошо. Есть даже признаки, что неприятель утихает: не слышно непрерывной артиллерийской канонады. У нас даже есть успех: взято до трех тысяч пленных (австрийцы).
Но буря разразилась. В четыре часа утра мы были разбужены странным гулом. Казалось, что происходит горячая ружейная перестрелка, так гулко отдающаяся в лесу. Но это было не так. По нашему небольшому участку стреляли одновременно 120 немецких орудий всевозможных калибров, от трехдюймовых шрапнельных до двенадцатидюймовых гаубиц.
Это был ураганный огонь по небольшим квадратам, на которые разделили немцы наши позиции и обстреливали их по очереди, не оставляя ни одного нетронутого места. Четыре часа продолжалась эта канонада, не меньше пятидесяти тысяч снарядов выпустили немцы по нашему участку - квадрату.
Раненых было очень много, мы их усердно перевязывали. Вдруг - трах! "Вот оно, - мелькнуло в голове, - конец!" Тяжелый снаряд упал рядом с окопом и разорвался, сорвав с окопа крышу из толстых бревен в два слоя, и завалил нас этими бревнами и землей.
Что было дальше, я почти не помню. Помню лишь, как беззвучно повалился сидевший при входе в окоп с трубкой у уха телефонист и как чем-то сильно ударило меня в левую половину тела. Кто уцелел, кто погиб от взрыва, я так и не узнал, мне этого не сказали, и только на прямой вопрос о телефонисте ответили, что он погиб.

Положение на фронте становилось с каждой минутой все серьезнее. Немцы яростно бросались в атаку. Отступление было неизбежно. Прежде всего приказано было вынести раненых и сильно контуженных. В это время я очнулся.
Вся равнина обстреливалась неприятелем. Стреляли по кучкам легкораненых, самостоятельно стремившихся убраться из этого пекла, стреляли даже по отдельным фигурам.
Под таким обстрелом нас переложили в санитарные повозки Красного Креста и привезли в небольшой город Янув, чтобы сдать на санитарный поезд. Но санитарных поездов уже не было. Готовился к отходу последний товарный поезд. Раненых размещали на крышах вагонов, на паровозе.
Для меня нашлось место на тендере, на каменном угле, которым топили паровоз. Поезд тронулся уже под гул приближающейся орудийной стрельбы. На небе одно за другим появлялись облачка от рвавшихся шрапнелей, на земле поднимались громадные столбы пыли и дыма от тяжелых снарядов. Мы уезжали от этого ада туда, где виднелось безоблачное небо, где ласково, бесстрастно сияло горячее солнце. Час езды - и полная тишина кругом.
Дым из трубы паровоза очень обильно обдает меня копотью; пошел дождь, и грязь потекла по моему лицу, но я доволен: ведь не попади я на этот поезд, мог бы совсем остаться в Януве до прихода немцев.

_________________
Чем дальше общество отдаляется от правды, тем больше оно ненавидит тех, кто её говорит.


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Истории.
СообщениеДобавлено: Пн июл 24, 2017 18:03 
Не в сети
ментенышь
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пт янв 16, 2009 00:21
Сообщений: 12211
Карма: 1476
Цитата:
ВЗЛАМЫВАЯ КОДЫ

Трудно поверить, но в годы Второй Мировой Войны советские разведчики добывали в Австралии военные секреты союзников и передавали их японцам. Помогали им в этом видные австралийские коммунисты.

В 1998 в Австралии вышла книга Д. Болла и Д. Паркера «Взламывая Коды», посвященная истории советского шпионажа в Австралии в 40-50-е годы. На основе этой книги написан настоящий очерк

В январе 1945 австралийское военное командование сообщило правительству своей страны об утечке секретной информации: планов боевых операций союзных войск на Филиппинах и оценки оборонных возможностей японской армии на предполагаемых участках боев. В некоторых случаях источником был назван «совесткий резидент в Канберре». Информация была получена в ходе расшифровки японских радиограмм американскими спецслужбами.

Сигналы об утечке поступали от американцев и прежде. В 1943 году союзникам стало известно, что годом раньше в руках у японцев были точные сведения о численности союзных войск в районах Гуадалканала и Порт-Морсби. В октябре 1944 года. возможным источником информации был назван китайский (гоминдановский) военный атташе в Австралии Вонг Чи. Вонг Чи учился в Америке, позднее, в годы сотрудничества китайских коммунистов и националистов (1938), участвовал вместе с коммунистами в диверсионных операциях за линией фронта. Он был земляком Мао, и свое время последний безуспешно пытался убедить его вступить в компартию. Вонг попал под подозрение со стороны австралийских военных уже в декабре 1942, когда радиоперехват указал на источник оперативной информации о перемещении кораблей ВМС Австралии. Этим источником был назван китайский военный атташе в Мельбурне. К тому времени союзникам уже было известно из радиоперехватов, что главнокомандующий Квантунской армией в Манчжурии имеет доступ к секретной информации через советского посла в столице Национального Китая – Чункине. Вонг объяснил утечку тем, что его код был, вероятно, вскрыт японцами, и сообщил о прекращении его использования.

Вонг постоянно находился под наблюдением спецслужб, так как круг его общения и поведение противоречили характеру его миссии. Были замечены его англофобские высказывания, обвинения в адрес австралийского правительства в «полукоммунизме и левизне». В феврале 1944 года расшифровка радиограмм Вонга в Чункин показала, что передаваемая им информация содержит теоретически недоступные ему совершенно секретные сведения, ранее полученные из радиоперехватов японских переговоров. Послеэтого Вонг был лишен доступа к любой секретной информации (в особенности, к расчетам возможной численности японских войск в местах будущих боев), однако, секретная информация продолжала непостижимым образом поступать к японцам и, несомненно, влияла на оперативную передислокацию их войск. В ноябре 1944 года в руках японцев оказались данные о сроках будущих операций в Новой Британии, на Соломоновых островах и в Новой Гвинее. На этот раз источниками информации были названы «Советский посол в Австралии» и «Советский резидент в Австралии».

С этого момента австралийские спецслужбы принимают решение начать наблюдение за советскими дипломатами и австралийцами, имеющими с ними дружеские контакты.

Информация продолжала поступать к японцам через Харбин, точнее, через советского консула в марионеточной Манчжурии. Иногда она была настолько секретной, что первичный источник ее мог находиться только в ближайшем окружении министров правительства. Иногда, правда, шла и откровенная дезинформация. Источник и путь прохождения оставались неизменными: Советский посол в Австралии — Советский консул в Харбине. Позднее было установлено, что японцы расшифровывали коды генерала Вонга, однако им не удалось вскрыть советские коды. Таким образом, стало ясно, что информация, поступавшая из Советского посольства в Австралии, предназначалась непосредственно Токио.

Дипломатические отношения между СССР и Австралией были установлены в октябре 1942 года. Советский дипломат Семен Макаров и корреспондент ТАСС Владимир Михеев отличались особой активностью. Они не тратили времени попусту и быстро стали налаживать контакты с австралийскими коммунистами, среди которых были Катарина Причард, Уолтер Клейтон, Руперт Локвуд. Владимир Михеев познакомился также с Аланом Дэлзиелом – секретарем министра иностранных дел Австралии Эватта. С 1943 года советская разведывательная активность связана с именем корреспондента ТАСС Федора Носова. Он поддерживал тесные приятельские контакты с Дэлзиелом, с другом последнего Фредериком МакЛином (журналист, член компартии Австралии с 1945 года), с писательницей Катариной Сусанной Причард и ее сыном Риком Тросселлом. Среди близких знакомых Носова был также Форбс Миллер – член журналистской группы компартии Австралии.

В 1951 году приятель-коммунист предупредил Носова о том, что он находится под наблюдением спецслужб. Москва немедленно отзвала Носова, так как он не имел дипломатического иммунитета. Кроме этого, была отозвана группа сотрудников МГБ из пяти человек во главе с резидентом Садовниковым. Носова сменил корреспондент ТАСС Иван Пахомов, затем, в 1952 году на сцену выходит Владимир Петров, в 1954 году, сдавшийся австралийским властям.

Параллельно с Макаровым, Михеевым и Носовым с 1943 года интересы ГРУ в Австралии представлял полковник Виктор Зайцев. В 1940-41 году он работал в Советском посольстве в Токио и был в тесном контакте с группой Зорге. В Австралии в 1943-45 годах он вел очень активный образ жизни, много путешествовал, имел право свободно перемещаться по зданию МИДа в Канберре, где тогда вообще не было никакой секретности. Он также встречался с Дэлзиелом. В одном из сообщений ASIO (29.12.1942) указывается, что Дэлзиел показывал Зайцеву секретные документы, когда последний посещал его оффис. В 1947 году Зайцев отбыл в СССР, затем переместился в кресло пресс-атташе Советского посольства в США.

Как передавалась информация? Было два пути – телеграммы и диппочта. Последний путь был менее оперативен. В 1943-48 годах в среднем 290 телеграмм в год посылалось из Москвы в Канберру. 530 телеграмм в год шло обратно. К 1947 году советские коды были частично вскрыты американскими и английскими спецслужбами.

Американцы первыми заподозрили утечку совершенно секретной информации из высоких правительственных кругов Австралии. В связи с этим 11 июня 1948 года на передачу военных секретов из США в Австралию был наложен запрет.

Доказательства о существовании советской шпионской сети в Австралии были получены в ходе операции Венона – расшифровки советских телеграмм в 1940-48 годах (расшифровка продолжалась до 1980 года). Интересна предистория этой операции. С 1918 по 1927 год расшифровкой советских телеграмм в Великобритании занимался русский эмигрант – криптограф Феликс Фетерляйн. Его деятельность помогла разоблачить подрывную активность советской торговой делегации в 1920 году. Позднее выдержки из телеграмм были использованы в знаменитом ультиматуме Керзона (1923).

Вообще-то история советского шпионажа в Великобритании куда более захватывающая, чем в Австралии. Например, в середине 20-х годов СССР проводил аэрофотосъемку британской территории, используя базы в Германии. Самолетами управляли немецкие и британские летчики, нанятые СССР для обучения собственнх пилотов.

Однако с 1927 по 1940 год советские коды оставались недоступными американцам и англичанам. К 1940 году лед тронулся, и почти 200 британских специалистов были задействованы в расшифровке советских радиограмм. 22 июня 1941 года Черчилль приостановил эту деятельность, но вскоре расшифровка возобновилась. Особое внимание уделялось радиограммам,посланным коммунистическим антифашистским группам. Уже в 1943 году стали очевидны обширные и "тревожные" планы СССР по послевоенному переустройству мира. В конце 1944 года Черчилль напомнил своему министру иностранных дел Энтони Идену: "Ни в коем случаене забывайте, что большевики – это крокодилы". Антикоммунистические файлы стали обновляться, контрразведывательная антисоветская деятельность стала набирать обороты – для этого в контрразведке был создан специальный отдел. Правда, возглавил его не кто иной, как знаменитый советский агент Ким Филби.

В сентябре 1945 года американцы установили, что в Австралии действует агентурная группа КЛОД. В начале 1946 года группа передала в Москву копии секретных документов "Безопасность Индии и зоны Индийского Океана" и "Безопасность в Западном Средиземноморье и Восточной Атлантике". Многочисленные высокопоставленные советские агенты в секретных службах США и Великобритании проинформировали КГБ о расшифровке советских кодов. Массовая смена кодов КГБ привела к тому, что с 1951 года западным криптографам очень редко удавалось расшифровывать советские теле- и радиограммы, посланные после 1948 года.

Австралийские материалы операции Венона включили в себя только 5% всей информации, переданной между Москвой и Канберрой в 1943-48 годах. Тем не менее, и этого оказалось достаточно, чтобы оценить секретность передаваемых данных и установить круг лиц, непосредственно вовлеченных в сбор этих данных.

В материалах операции Венона чаще всего упоминались следующие члены группы КЛОД, вначале известные американским и английским контрразведчикам только по кличкам: Уолтер Клейтон (КЛОД), Фред Роуз (ПРОФЕССОР), Уилбур Кристиансен (МАСТЕР), Франсез Берни (СЕСТРА), Иэн Милнер (БУР), Джим Хилл (ТУРИСТ), Альфред Хьюз (БЕН), Дороти Джордан (ПОДРУГА), Рик Тросселл (ФЕРРО), Катарина Сусанна Причард (АКАДЕМИК).

Главным связующим звеном между Москвой и агентами-австралийцами был Уолтер Клейтон, который поставлял информацию с 1943 года. Он занимался рекрутированием новых агентов, давал задания и даже не всегда сообщал КГБ об источниках информации. Большинство агентов были сотрудниками МИДа, Альфред Хьюз работал в Службе Безопасности. Благодаря усилиям группы КЛОД Москве в 1946-47 годах были известны все детали военно-стратегического сотрудничества Австралии и ее союзников, многие секретные аспекты внешней политики Запада.

Читать полностью: http://australiarussia.com/klod1.html

_________________
Чем дальше общество отдаляется от правды, тем больше оно ненавидит тех, кто её говорит.


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Истории.
СообщениеДобавлено: Пт июл 28, 2017 10:45 
Не в сети
ментенышь
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пт янв 16, 2009 00:21
Сообщений: 12211
Карма: 1476
Цитата:
КАК НАХОДЧИВЫЕ ЛЮДИ РЕШАЛИ ПРОБЛЕМЫ СО СНАБЖЕНИЕМ ВО ВЬЕТНАМЕ
Рецепт от сержанта 101-й ВДД Артура Викника

"Однако, был один способ отвлечься от войны, он приезжал из Большого Мира в виде посылок, присылаемых мамами и девушками. Типичная посылка содержала печенье, фруктовые кексы, приправы, порошковые напитки и разнообразные консервы. В одной посылке моя мама прислала несколько семиунциевых баночек яблочного сока. Это был первые настоящий сок, что я пил за более чем три месяца, и он оказался столь освежающим, что написал благодарственное письмо производителю. В нём я кратко описал жизнь пехотинца во Вьетнаме и объяснил, что сок стал настолько приятной переменой, что я хотел бы приобрести немного, чтобы разделить со своим отделением. Двумя неделями позже я получил дарственную посылку из двадцати четырёх баночек. Представитель производителя сказал, что это их способ выразить поддержку войскам. Когда я раздавал сок солдатам, они были удивлены, что у нас случилось что-то хорошее. После воды с рисовых полей и из резиновых мешков в течение столь долгого времени подарочный сок оживил наши вкусовые рецепторы и немного восстановил утраченную веру в сограждан, оставшихся дома. Восторженная реакция солдат зажгла во мне идею. Возможно, при помощи правильно составленных писем я сумел бы раздобыть для нас ещё бесплатной еды.

Порывшись в мусоре в поисках адресов, я составил перечень производителей и дистрибьюторов труднодобываемых продуктов в Большом Мире, и стал отправлять им запросы с недельными интервалами. Перечень был нужен мне, чтобы случайно не связаться с одним и тем же производителем дважды. Вдобавок, я подумал, что будет интересно узнать, кто щедр, кто скуп, а кто вообще не потрудится ответить. В скором времени начали поступать припасы. В последующие месяцы я получал орешки, солёную соломку, фруктовый нектар, консервированные ягоды, сардины, соус для стейков и многое другое. Ради шутки я запросил у табачного дистрибьютора цены на сигары, и они прислали мне коробку приличных сигарилл! Всем было любопытно узнать, как это я ящик за ящиком получаю провизию, но я лишь пожимал плечами и говорил: "Ктото меня любит". Если бы они узнали правду, они могли бы попробовать тот же номер, и в скором времени производители раскусили бы всю схему.

Фредди Шоу прозвал меня "Оператор", потому что я напомнил ему рядового Сефтона, сыгранного Уильмом Холденом в фильме "Лагерь для военнопленных №17" 1953 года. Однако я, в отличие от рядового Сефтона, делился всем, что мне присылали. Кто-то мог бы сказать, что я нечестно пользовался щедростью оставшихся в Америке людей. Но конечный результат был оценён по достоинству. Крысам Джунглей, ограниченным одними и теми же проверил отсутствие мин, а затем осторожно, по одной, снял ветки со входа. Когда путь был свободен, я влез внутрь."

_________________
Чем дальше общество отдаляется от правды, тем больше оно ненавидит тех, кто её говорит.


Вернуться наверх
 Профиль  
 
Показать сообщения за:  Сортировать по:  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 482 ]  На страницу Пред.  1 ... 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30 ... 33  След.

Часовой пояс: UTC + 3 часа




Loading...

Кто сейчас на форуме

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 5


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Найти:
Перейти:  


Powered by phpBB © 2000-2012 phpBB Group



тел.: +7(921)706-8160   E-mail: dmitry@grinenko.ru   Skype: tsar_goroh   ICQ: 4097011