Пархоменко...
Но, что важно, опять-таки, это то, что «нормандский формат» был придуман в свое время с совершенно конкретными целями по совершенно конкретному поводу – он был придуман потому, что нужно разговаривать с Россией про Украину и больше ни про что. И если вы помните, в первых встречах в «нормандском формате» помимо вот этой вот четверки главной – Украина, Россия, Франция и Германия – присутствовали еще всякие странные персонажи, а именно представители этих самых самопровозглашенных республик донецкой и луганской.
Теперь об этом речь не идет, но зато речь идет о другом. Речь идет о том, что в «нормандском формате» с Россией теперь разговаривают не только про Украину. И во время этой встречи в Берлине сначала пять часов продолжался разговор по украинскому поводу, потом была объявлена пауза, а потом разговор продолжился, и это был разговор совершенно не про Украину, а это был разговор про Сирию.
И разговор, по отзывам и Олланда, и Меркель – они в четверг вчера по окончании этого всего вышли к прессе, и вид имели, так сказать, довольно насупленный, довольно угрюмый, и французский президент сказал – мне тоже не просто перевести эту фразу, она такая, я бы сказал, очень французская, это достаточно усталый человек должен быть, который ее произносит. Он сказал: в общем, ну, мы тут кое-что друг другу сказали, — я бы так это перевел. И вот это было по интонации довольно, я бы сказал, так угрожающе: кое-что мы сказали тут друг другу. И дальше он добавил уже, как бы приняв опять такой традиционный дипломатический тон, что, да, в таких ситуациях лучше говорить прямо и открыто и обсуждать какие-то вещи достаточно откровенно.
Но вот это вот «кое-чего мы друг другу сказали» — о чем это было? Это было, конечно же, по поводу участия России в Сирии. Оба они, и Олланд, и Меркель, вот если мы продолжаем с вами внимательно прислушиваться к словам, то должны заметить, что они употребили слова «военные преступления». Они квалифицировали российско-сирийские, как это теперь называется, бомбардировки в Алеппо и непонятно, чего там больше – российского или сирийского, теперь это одно название, теперь это один термин: российско-сирийские бомбардировки в Алеппо они квалифицировали как военные преступления.
Это все большие дипломатические новости. Это все очень серьезное сгущение тона и сгущение ситуации вокруг России. И если мы говорили о том, что Россия на протяжении последних, теперь уже нескольких, лет – собственно, на чем все сломалось-то? На олимпиаде все сломалось, на феврале 14-го года. На протяжении уже двух с половиной лет Россия осознанно идет на конфронтацию, Россия осознанно идет на изоляцию – ну, что, это называется Путин всех переиграл, Путин добился чего хотел – Россия оказывается в изоляции, и Россия оказывается — действительно реально удалось — она оказывается в ситуации конфронтации с окружающим миром, и вот уже на наших глазах создаются, точнее преобразуются некие специальные инструменты, для того чтобы каким-то образом специально разговаривать с Россией.
|